Неточные совпадения
— А я, — промолвила Анна Сергеевна, — сперва хандрила, бог знает отчего, даже
за границу собиралась, вообразите!.. Потом это прошло; ваш приятель, Аркадий Николаич, приехал, и я опять
попала в свою колею, в свою настоящую роль.
Притом тетка слышала, как Штольц накануне отъезда говорил Ольге, чтоб она не давала дремать Обломову, чтоб запрещала
спать, мучила бы его, тиранила, давала ему разные поручения — словом, распоряжалась им. И ее просил не выпускать Обломова из вида, приглашать почаще к себе, втягивать в прогулки, поездки, всячески шевелить его, если б он не поехал
за границу.
«В неделю, скажет, набросать подробную инструкцию поверенному и отправить его в деревню, Обломовку заложить, прикупить земли, послать план построек, квартиру сдать, взять паспорт и ехать на полгода
за границу, сбыть лишний жир, сбросить тяжесть, освежить душу тем воздухом, о котором мечтал некогда с другом, пожить без халата, без Захара и Тарантьева, надевать самому чулки и снимать с себя сапоги,
спать только ночью, ехать, куда все едут, по железным дорогам, на пароходах, потом…
— Ничему не могу научить, — смеялся и князь, — я все почти время
за границей прожил в этой швейцарской деревне; редко выезжал куда-нибудь недалеко; чему же я вас научу? Сначала мне было только нескучно; я стал скоро выздоравливать; потом мне каждый день становился дорог, и чем дальше, тем дороже, так что я стал это замечать. Ложился
спать я очень довольный, а вставал еще счастливее. А почему это все — довольно трудно рассказать.
Он не ошибся: Евгений Павлович принял самое горячее участие в судьбе несчастного «идиота», и, вследствие его стараний и попечений, князь
попал опять
за границу в швейцарское заведение Шнейдера.
Сумасшедшие облака, все тяжелее — и легче, и ближе, и уже нет
границ между землею и небом, все летит, тает,
падает, не
за что ухватиться.
Как цветок из семени, занесенного вихрем на чуждую почву, — она как-то неожиданно для рассеянного Семена Афанасьевича родилась в швейцарском отеле, первые годы жизни провела
за границей, потом
попала в отель на Малой Морской, откуда ее мать вынесли в белом гробу, чтобы увезти на кладбище в деревню.
И вот, наконец, я опять
за границей, и опять на свободе, на свободе после неустанного падения на меня стольких внезапных и несподеванных бед и
напастей!
Рассказывал им
за меня всё Постельников, до
упаду смеявшийся над тем, как он будто бы на сих днях приходит ко мне, а я будто сижу на кровати и говорю, что «я дитя кормлю»; а через неделю он привез мне чистый отпуск
за границу, с единственным условием взять от него какие-то бумаги и доставить их в Лондон для напечатания в «Колоколе».
И княгиня, благословив бога,
спала эту ночь крепко, а на другой день встала довольною и веселою. С тех пор прекрасное настроение духа не изменяло ей во все остальные дни приготовления к дочерниной свадьбе и к наступившим
за свадьбою проводам новобрачных
за границу.
Заняв во всех банках (вся Россия в то время была, как тенетами, покрыта банками, так что ни одному зайцу не было надежды проскочить, не
попав головой в одну из петель) более миллиона рублей, он бежал
за границу, но в Гамбурге был поймай в ту самую минуту, как садился на отправлявшийся в Америку пароход, и теперь томится в остроге (присяжные заседатели видели в этом происшествии перст божий).
— Дай бог тебе счастье, если ты веришь им обоим! — отвечала она, и рука ее играла густыми кудрями беспечного юноши; а их лодка скользила неприметно вдоль по реке, оставляя белый змеистый след
за собою между темными волнами; весла, будто крылья черной птицы, махали по обеим сторонам их лодки; они оба сидели рядом, и по веслу было в руке каждого; студеная влага с легким шумом всплескивала, порою озаряясь фосфорическим блеском; и потом уступала, оставляя быстрые круги, которые постепенно исчезали в темноте; — на западе была еще красная черта,
граница дня и ночи; зарница, как алмаз, отделялась на синем своде, и свежая роса уж
падала на опустелый берег <Суры>; — мирные плаватели, посреди усыпленной природы, не думая о будущем, шутили меж собою; иногда Юрий каким-нибудь движением заставлял колебаться лодку, чтоб рассердить, испугать свою подругу; но она умела отомстить
за это невинное коварство; неприметно гребла в противную сторону, так что все его усилия делались тщетны, и челнок останавливался, вертелся… смех, ласки, детские опасения, всё так отзывалось чистотой души, что если б демон захотел искушать их, то не выбрал бы эту минуту...
В это время Бенни посетила тяжелая болезнь и нищета, к которой он привел себя предшествовавшим своим поведением и из которой,
упав духом, не мог выбиться до самой высылки его, по решению сената,
за русскую
границу в качестве «англичанина». Средства, к которым Артур Бенни прибегал для того, чтобы, имея некоторый талант и знания, при отменной трезвости и добросовестности в работе, доходить порой до неимения хлеба и носильного платья, были самые оригинальные.
Как в тот год, когда я только узнал тебя, я ночи проводил без сна, думая о тебе, и делал сам свою любовь, и любовь эта росла и росла в моем сердце, так точно и в Петербурге и
за границей я не
спал ужасные ночи и разламывал, разрушал эту любовь, которая мучила меня.
Доброго настроения ее духа нимало не испортила даже откровенность Жозефа, который, наконец, решился признаться сестре, что он прогусарил ее деньгами, но только уже не оправдывался тем, что его обокрали, как он думал сказать прежде, а прямо открылся, что, переехав
границу, куда должен был бежать от преследования
за дуэль, он в первом же городе
попал на большую игру и, желая поправить трудные обстоятельства, рискнул, и сначала очень много выиграл, но увлекся, не умел вовремя забастовать и проигрался в пух.
Из-за
границы он уже во второй период своей юности
попал в Дерпт, здесь держал на кандидата и потом на магистра не по филологии, а по истории.
Это было, кажется, уже после его мытарств
за границей, азартной игры в Баден-Бадене и той сцены, которую он сделал там Тургеневу, и того письма, где он так публично
напал на него не только
за"Дым", но и
за все, что тот якобы говорил ему про Россию и русских.
И по возвращении моем в Петербург в 1871 году я возобновил с ним прежнее знакомство и
попал в его коллеги по работе в"Петербургских ведомостях"Корша; но долго не знал, живя
за границей, что именно он ведет у Корша литературное обозрение. Это я узнал от самого Валентина Федоровича, когда сделался в Париже его постоянным корреспондентом и начал писать свои фельетоны"С Итальянского бульвара". Было это уже в зиму 1868–1869 года.
С тех пор я более уже не видал Ристори ни в России, ни
за границей вплоть до зимы 1870 года, когда я впервые
попал во Флоренцию, во время Франко-прусской войны. Туда приехала депутация из Испании звать на престол принца Амедея. В честь испанцев шел спектакль в театре"Николини", и Ристори, уже покинувшая театр, проиграла сцену из"Орлеанской девы"по-испански, чтобы почтить гостей.
Пьес
за все четыре с лишком года, проведенных
за границей, я не писал и, вернувшись, стоял совершенно вдалеке от театральной сферы. Но я в 1868 году, когда жил в Лондоне, мог
попасть в заведующие труппой Александрийского театра.
Так я и не
попал тогда
за границу.
С ним мы не могли нигде раньше встречаться. Когда я покинул Петербург в 1865 году, он еще учился, кажется в Горном корпусе, а
за границу не
попадал. Где-то он рассказывал в печати, что я принял в редакции
за него стихотворца и переводчика Михаловского или обратно — его
за Михайловского. Может быть, так оно и было, но отчетливо я сам этого не помню.
Развить свой артистический вкус ей было не на чем у себя дома, а
за границей на нее
нападала ужасная тяжесть и даже уныние от кочевания по залам Дрезденской галереи, Лувра, венского Бельведера, флорентийских Уффиций.
Болезнь погнала его
за границу, где он сначала жил на водах и на юге, а под конец
попал в Париж.
Подойдя к императрице, Екатерина Алексеевна
упала перед ней на колени и со слезами на глазах стала умолять отправить ее к родным
за границу.
— Однако это случилось, и всего несколько месяцев тому назад. Я прошлой зимой поехал, по обыкновению,
за границу, таскался по Италии и Швейцарии и, наконец, в декабре
попал в Ниццу. Потянуло меня в Монте-Карло, где я хотел попытать счастья в рулетку. Кстати, я тебе не советую знакомиться с этой игрой.
Вообще он был в брезгливо-раздражительном настроении. Эта Москва и сердила, и подавляла его. Он
попал сюда по пути в деревню из-за
границы, где проживал — с редкими возвращениями в Россию — почти всю свою жизнь, с молодых годов, с той эпохи, как кончил курс в Московском университете.